Собачий бог - Страница 77

Гренадерша покачала головой и с видом, выражавшим: «До чего же тупы люди!» — полезла на полку и взяла самый большой пакет.

— Я такой не унесу, — вяло сказал Бракин. — Дайте поменьше.

Гренадерша оглянулась, шевеля губами. С ненавистью затолкала огромный пакет «Педигри» на место, достала поменьше.

— А вы откуда про кровотечение знаете? — с любопытством спросила остроносая.

— В медуниверситете учусь. На четвертом курсе, — соврал Бракин.

— Вот и бабушка мне всегда говорила — нельзя никого по голове бить, — сказала остроносая.

Отдуваясь, подошла пожилая, швырнула пакет на прилавок — довольно далеко от Бракина.

— Положите, пожалуйста, в пакет, а то так нести неудобно, — сказал Бракин.

У гренадерши от такой неслыханной дерзости отнялся язык.

Но остроносенькая быстро пришла на помощь:

— Я положу! Вам какой пакет? Черный или «маечку»?

— Черный. А то «маечку» неудобно нести. Да она еще и шуршит, проклятая. Идешь и шуршишь на всю улицу, — поделился Бракин. Подумал и еще добавил: — Как шуршунчик.

Остроносая тихонько прыснула в кулачок, положила корм в пакет, подала Бракину.

— Большое спасибо! — с чувством сказал Бракин, подавая деньги. И повернулся к пожилой, стоявшей, как изваяние, над которым надругались вандалы. — Это вы про вчерашний случай рассказываете?

Гренадерша с трудом преодолела отвращение.

— Ну да. О вчерашнем.

— И что, взяли этого инопланетянина?

Пожилая, наконец, смирилась с тем, что от этого покупателя так просто не отделаться. Да и очень уж хотелось поделиться увиденным вчера. Тем более, что дальше было самое интересное — как инопланетянин перевернул набок автобус и преспокойно ушел. И как днем к ней домой приехал хозяин магазина Ашот, которого все звали Шуриком. Да не один приехал — а со следователем ФСБ!

Кстати, вспомнилось гренадерше, ведь следователь в конце допроса (он называл его «беседой») велел никому об увиденном не рассказывать.

Но тут в дверь ввалились несколько парней в камуфляже, вооруженных автоматами, да еще и с огромной овчаркой на поводке.

— С собакой нельзя! — мгновенно переключившись, завопила пожилая.

— Нам — можно, — сказал военный и приказал овчарке:

— Сидеть!

Собака послушно села у дверей, свесив язык.

Магазин наполнился удушливым запахом псины.

Бракин взял покупку, поняв, что больше уже ничего не услышит. Двинулся к выходу, косясь на собаку.

— Гражданин! — окликнул его военный. — Вам далеко идти?

— А что?

— А то, что на часах уже десять-двадцать, — назидательно сказал военный. — А после одиннадцати выходить из дома запрещено. Если не успеете до одиннадцати, — в караульной заночуете.

— Понятно, — сказал Бракин. Он уже слышал сегодня в университете о новом приказе «временного главы администрации» Густых. — Я успею.

И боком протиснулся мимо собаки в дверь.

Автобусов на площадке по-прежнему не было. И прожектор, направленный с караульной вышки оптового склада, заливал ее всю ослепительным светом.

Бракин хотел было идти по хорошо освещенной Ижевской, но раздумал, и пошел в темноту, — в переулок.

В переулке, в самом дальнем его конце, светились огни железнодорожного переезда, да еще скудный свет проникал сквозь занавески горевших окон.

Бракина интересовало только одно окно. Окно, за которым прятался старик в очках и его странный полумертвый жилец. Бракин не сомневался, что вчера ночью именно этот жилец-инопланетянин ударил водителя автобуса по голове монтажкой, а также, кажется, натворил других дел. Надо было спросить утром у Ежихи, — да кто ж знал?

Свет в окне Коростылева не горел. Бракин осмотрелся. В переулке не было ни единой души, люди сидели по домам, напуганные последними сообщениями. Не лаяли собаки, не скребли фанерные лопаты, не хлопали двери сортиров. Только где-то далеко-далеко хрипло, с равными промежутками, каркала ворона.

Тишина и мгла, медленно поднимавшаяся от земли вверх, постепенно проглатывала весь переулок, весь квартал, — дома, заборы, столбы, крыши, деревья…

Бракин вздохнул. Видно, Рыжей придется его еще подождать.

«А как же комендантский час?» — вспомнил он. И махнул рукой: ладно, что будет — то и будет.

Возле ворот соседнего с коростылевским дома горой были навалены березовые чурки, припорошенные снегом. Бракин обошел горку вокруг, присел, съежился. Уперся ногами в чурки, спиной — в дощатый забор.

Из-за чурок его с переулка было не видно. Но и ворота дома Коростылева тоже было видно плохо. Бракин переставил несколько чурок, сделав что-то типа бойницы. Теперь он мог спокойно наблюдать в эту бойницу коростылевские ворота, оставаясь незамеченным.

За его спиной, из-за забора, донеслось вдруг робкое тявканье.

— Т-с-с! — шепнул Бракин, и собака деликатно примолкла.

Дом Коростылева был справа. Автобусная площадка — слева, через два дома. На площадке переговаривались. Видно, это были те военные, которых Бракин видел в магазине.

Время тянулось медленно, нудно. Было холодно. Бракин поднял воротник пальто, завязал шапку «ушами» назад, натянул потуже на голову. Руки сунул в карманы.

И постепенно задремал.

Его разбудил шум отъезжавшего автомобиля. Шум доносился со стороны остановки. Бракин с трудом приподнялся на бесчувственных ногах, помогая себе руками. Глянул влево, и успел заметить промелькнувшую «ГАЗель».

«Наверное, патруль уехал», — решил Бракин.

Автомобиль свернул на Ижевскую и покатил в сторону переезда.

«То ли объезд будут делать, то ли еще куда…», — подумал Бракин.

Как назло, он забыл дома часы. С ним это часто случалось из-за рассеянности. Он забывал не только часы, но и шапки, зонты, пакеты. Один раз даже оставил в трамвае «дипломат». Хорошо, что кондуктор его прибрала: пришлось на другой день тащиться в трамвайный парк и искать свой «дипломат» в груде забытых пассажирами вещей. Да потом еще описывать, что у него внутри. Он тогда еще сильно удивился, узнав, что есть люди и рассеянней его. Пассажиры ухитрялись забывать самые разнообразные покупки; в бюро находок побывали и телевизоры, и приемники, и даже однажды — детская коляска. Хорошо, хоть без младенца…